Проезжая поселок Красная Горка, перед поворотом вправо и въездом в лесную зону, в самом конце Кооперативной улицы, можно увидеть три высоченные липы. Замечательны они не только размерами. Местные старожилы уверяют, что посадил их Максим Горький, когда снимал недалеко от железнодорожной станции Горбатовка дом для отдыха с семьей.
Отдых в «Чернорецкой Ривьере»
По этому факту в 70‑е годы прошлого столетия Министерство культуры РСФСР делало запрос в архивы, и было установлено, что летом 1903 года пролетарский писатель действительно жил на даче в деревне Красная Горка. Сказанное подтверждается и строками из письма великого писателя своей супруге Екатерине Павловне Пешковой: «…Я особенно ярко помню девочку (дочь Катю – авт.) в Горбатовке, когда она ходила по лесу и кричала: «И я насла ги-лип». (М. Горький. Собр. соч. Т. 38, С. 438)
В начале своей писательской деятельности Горький неоднократно подвергался полицейскому преследованию, был даже арестован и посажен в тюрьму. Это, конечно же, не могло не отразиться на подорванном в ночлежках здоровье. Давала о себе знать и активная писательская работа. Тогда Алексей Максимович тесно сотрудничал с газетой «Нижегородский листок».
Однажды, весной 1903 года, в этой газете ему встретилось объявление: «Сдается дача в Горбатовке со всеми удобствами. Обращаться к П. А. Боглевской». По отзывам владельца Сеймовских мукомолен Николая Бугрова, места недалеко от Сеймы были замечательные, неудивительно, что Горький решил здесь поправить свое здоровье.
«Чернорецкая Ривьера», как называли в те годы нашу местность, своими красотами привлекала многих отдыхающих. Здесь бывали купцы и промышленники, адвокаты, врачи, студенты. Короленко и Попов для отдыха тоже облюбовали наше Черноречье. Вот и Максим Горький в конце мая 1903 года приехал сюда с семьей: женой Екатериной Павловной, сыном Максимом и дочерью Катей.
В доме Пелагеи Боглевской писатель снял две комнаты. И хотя Боглевские слыли довольно известными людьми – муж Пелагеи, польский дворянин Михаил был председателем губернского земского собрания от Балахнинского уезда, почетным мировым судьей, – сегодня вряд ли кто-нибудь вспомнил бы о них, не поселись в их доме известный писатель с семьей. По меркам тех лет у Боглевских был довольно большой дом, доставшийся внучке Турчанинова при разделе помещичьего имения.
Одноэтажный, на десять окон, он стоял в отдалении от крестьянских домишек, на самом краю соснового бора. Рядом протекала речка Юганец, а через лес от него вела тропинка к озеру Дубки. Его название указывало на лежащие рядом дубовые рощи. Вместе с семьей писателя в Горбатовку приехала мать его супруги Мария Александровна Волжина, племянница Оля Весовщикова и две домработницы. Дачники все вместе нередко выбирались в лес, в луга, на речку Юганец или к озеру, собирать грибы и ягоды, наслаждаться красотами природы.
«Дачники» с натуры
Из уст в уста местные жители рассказывали, что писатель часто отправлялся на станцию к приходу нижегородского поезда за корреспонденцией. Это был высокий худощавый человек. Лето было жаркое, и Горький одевался легко: в длинную красную рубаху, затянутую ремешком, но был непременно в сапогах и широкополой шляпе.
Не раз к нему приезжали гости: директор книжного издательства «Знание» Константин Пятницкий, артист Московского художественного театра Иоасоф Тихомиров. Сам же Горький неоднократно из Горбатовки ходил пешком на Сеймовские мельницы. Бывал он и на даче Турчанинова в Горбатовке, и в расположенном рядом Красногорском поместье Я. Е. Башкирова.
Не только оригинальная дача Бугрова удивила писателя, но и раболепное отношение многих к ее хозяину. Да и владелец «теремка» – обладатель миллионов – вызывал у писателя немалое любопытство, потому и ходил за семь километров к нему пешком. Иногда, стосковавшись по правдивому слову, Бугров присылал за Горьким лошадь, и они часами просиживали за беседой. Разговоры этих двух людей, иногда очень острые, касались назревших перемен в обществе.
«И чего вы этой самой конституцией хотите, Алексей Максимович? Мы тоже ее хотим: при конституции мы вас всех – вот как прижмем! – И Бугров делает жест, будто ногтем придавил что-то к дереву стола», – рассказывал свидетель одной из таких бесед преподаватель училища Капралов. Кряжистого, с рыжеватой бородой, стриженного «в скобу», с висящими до бровей волосами, в чуйке и ботфортах, купца Бугрова было не отличить от мелкого лабазника.
И не вызвал бы он интереса у писателя, не будь он таким проницательным и хитрым дельцом, сколотившим миллионы и жертвовавшим Нижнему Новгороду то ночлежку, то водопровод, то огромный вдовий дом, то здание городской думы. Горького, как писателя, не могли не заинтересовать быт и нравы подобных людей. Бугрову же Алексей Максимович был интересен как человек, самостоятельно выбравшийся «из низов», из его, бугровской, ночлежки, как свой брат, талантливый писатель-самородок, сумевший точно запечатлеть купеческие образы.
Не одним любованием природы и встречами был увлечен в Горбатовке Горький. Здесь он напряженно работал над пьесой «Дачники». Характеры героев списывал с отдыхавших рядом состоятельных нижегородцев и их детей, которые «все как-то несерьезно живут, и у которых, – как говорят сами герои пьесы, – желаний ясных, сильных желаний нет». Другие замечательные слова из этой пьесы: «Жизнь – искусство во всем находить красоту и радость» – написаны Горьким именно в наших краях.
В память о времени, проведенном в Горбатовке, возле дома, в котором отдыхал, Горький посадил три липы. Они и сегодня напоминают о писателе. 27 июля в связи с гастролями Федора Шаляпина из Горбатовки Горький срочно отбыл в Нижний Новгород. Но об этом чудесном местечке Алексей Максимович не забывал, о чем свидетельствует его письмо 1906 года из Америки своей супруге.
На заводских стройках
В наших местах он был не единожды. Как известно, Алексей Максимович Горький долгое время жил в эмиграции. Весной 1928 года он вернулся из-за границы.
Объездив полстраны и многие места в Нижегородской губернии, Алексей Максимович решил приехать и в Растяпино. Он не мог не побывать на грандиозной социалистической стройке – на Чернореченском химическом заводе и на боевом арсенале – крупнейшем в стране заводе им. Свердлова.
Утром 10 августа за Горьким к гостинице пришла машина. Вместе со своим сыном Максимом и в сопровождении первого секретаря райкома ВКП(б) Андрея Жданова писатель отправился в путь, который для первой советской легковушки НАМИ оказался непреодолим. Слабенькая машина засела в песках. «Поездом надо было ехать, – бросил Горький в адрес машины, – паровозы не вязнут». Чтобы окончательно не оконфузиться и не сорвать поездку в Растяпино, вместо машины быстро нашли пролетку с парой лошадей. В ней писатель и приехал к чернореченским химикам.
В сопровождении большой группы работников ЧХЗ, Горький осмотрел новые цеха предприятия. Его поразили огромные аппараты синтетического аммиака, развернувшееся гигантское строительство других химических производств. Работали на нем и иностранные специалисты, и Горькому было интересно узнать их мнение о заводе и русских рабочих, а потому он поговорил с итальянскими и немецкими монтерами. Был осмотрен и заводской поселок. Писателя интересовало буквально всё: от материального положения чернореченцев до их настроения и дальнейших планов. «Хочу разобраться, посмотреть, что вы тут делаете…» – говорил Алексей Максимович. Вопросов писателю задавалось много, главным образом о жизни страны и о стройках, на которых побывал Горький, о его творческих планах.
Во второй половине дня Горький прибыл к работникам завода им. Свердлова. Зал клуба строителей на 220 человек был переполнен. Мест всем желающим увидеть знаменитого писателя не хватило, и народ стоял на улице. Все ждали поезд-дежурку со станции Растяпино, но Горький приехал с завода, где знакомился с цехами. Был митинг, была беседа. Горький, казавшийся с портретов очень серьезным, в разговорах с работниками завода был весьма оживленным и даже веселым.
Здесь собралась несколько иная публика. Пролетарский писатель это уловил сразу, чувствовался петроградский акцент многих присутствующих на встрече. Да и вопросы сыпались не о хлебе и зарплате, а больше о столице, могучих стройках, даже спрашивали про заграницу. Писатель говорил о громадной стройке в стране, о рабочих новой формации – свободных и творческих. Не все понимали смысл его слов, но все смотрели Горькому в рот и улыбались. На вопросы он отвечал подробно и очень понятно. Все время был в хорошем настроении. Литературных разборов на встрече не было. Но когда писателя расспрашивали про недавно вышедший роман «Жизнь Клима Самгина», он заметно оживлялся и в свою очередь интересовался, как люди понимают те или иные места его нового произведения.
Группе счастливчиков довелось сфотографироваться с Алексеем Максимовичем. Далеко не многие пробились близко к Горькому, но все собравшиеся радовались встрече с известным и почитаемым писателем. В честь его визита клуб строителей на заводе переименовали в клуб имени Горького. А одна из улиц поселка Свердлова стала называться Горьковской. Именем писателя был назван и выросший небольшой поселок возле Чернореченского химзавода.
В 1929 году в очерке «По Союзу Советов», опубликованному в журнале «Наши достижения» (№ 1, стр. 41, 43), Горький отмечал, что «на огромном треугольнике от Балахны на Волге до Растяпино на Оке… прекрасные, огромные заводы, широко развивается строительство новых поселков». И действительно, в Растяпино шло большое промышленное строительство, вырастал новый город.
Вячеслав САФРОНОВ. Фото автора и Дзержинского краеведческого музея
