Давид Самойлов приехал в Горький, и мне посчастливилось побывать на его творческом вечере. Следует отметить, что в отличие от знаменитых тогда авторов, часто выступавших на эстраде, у него была своя манера читать стихи. В ней отсутствовала внешняя театральность и были размышления, которыми поэт делился с аудиторией.
Пока Самойлов читал стихи, к нему из зала поступали записки. Он отвечал на все вопросы, но чувствовалось, что ему интереснее говорить о проблемах культуры и вспоминать выдающихся людей, с которыми его свела жизнь. Например, он рассказал интересный случай. Однажды Александру Твардовскому, который долгое время возглавлял журнал «Новый мир» показали стихи замечательного чувашского поэта Геннадия Айги. Нужно отметить, что творчество этого уникального поэта в те годы было уже хорошо известно во многих странах мира, но у нас его почти не печатали. Сотрудники редакции «Нового мира» хотели, чтобы стихи Айги опубликовали в журнале, и для этого показали их главному редактору, хотя понятно, что тот читает далеко не всё, что поступает в его журнал.
Александр Твардовский прочел стихи и сказал: «Очень интересно, а теперь их нужно зарифмовать». Сотрудники журнала, видимо, растерялись и не сразу нашлись, что сказать. Дело в том, что Геннадий Айги писал на двух языках: на русском и чувашском. Стихи, которые предложили прочесть Александру Твардовскому, были на русском, но это были строки, написанные свободным стихом без рифмы. Александр Твардовский, видимо, решил, что это подстрочник, который нужно еще зарифмовать. К тому же, как выдающийся поэт он имел, разумеется, свои вкусы и пристрастия, например, не любил поэзию Владимира Маяковского и не воспринимал стихи без рифмы.
Неожиданно Давида Самойлова спросили, как он относится к творчеству Иосифа Бродского. Напомню, что шел 1985 год, в стране начались перемены, но имя Бродского в печати еще не упоминалось, и стихи его не публиковались. Давид Самойлов внимательно прочел записку и сказал: «Иосиф Бродский – очень талантливый поэт».
После окончания встречи мой друг, поэт Игорь Чурдалёв, который и был организатором этого вечера, помахал мне рукой, чтобы я подошел к нему. И представил меня Давиду Самойлову. Было очень приятно, и я сказал, поэту, что давно читаю и люблю его стихи. Какоето время мы беседовали о литературе, а потом Давид Самойлов поставил автограф на своей книге «Залив».
С тех пор миновало много лет. Я часто открываю разные книги Давида Самойлова и всякий раз нахожу в них чтото неведомое и новое.
Творческий путь Самойлова не был легким. Первая книга «Ближние страны» вышла в 1958 году, когда поэту было около сорока лет. Но его стихи были хорошо известны настоящим ценителям искусства. Его творчество вызывало интерес у Самуила Маршака и Анны Ахматовой.
В чем же своеобразие искусства Давида Самойлова?
Поэт прожил яркую и сложную жизнь. Родился в 1920 году в интеллигентной московской семье. В 1938 году поступил в ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории). Я слышал это название с детских лет, поскольку моя мама, Татьяна Васильевна Кроткова, училась в этом институте и много о нем рассказывала. Даже существовало выражение «ифлийцы». Я полагаю, что это был лучший гуманитарный институт за всю историю СССР. В нем преподавали выдающиеся ученые, а учились люди, ставшие впоследствии гордостью отечественной словесности. К ним принадлежит и Давид Самойлов.
Со студенческой скамьи поэт ушел на фронт и прошел всю войну. Многие помнят его стихотворение «Сороковые, роковые».
Творчество Давида Самойлова поразительно разнообразно. Поэт часто обращался к истории. Мне вспоминается его стихотворение «Конец Пугачева». В последних четырех строчках выражен глубочайший смысл. Историки написали огромные исследования, изучая это сложное явление, а у него в нескольких строчках сказано поразительно много:
Как его бояре встали
От тесового стола.
«Ну, вяжи его», – сказали
Снова наша не взяла.
Мне нравится стихотворение «Пестель, поэт и Анна». В этом изумительном произведении, напоминающем отрывок драматического творения, через изысканную беседу Пушкина и декабриста Пестеля передан дух эпохи.
Во времена, когда творил Давид Самойлов, в стихах многих поэтов звучал пафос и внешние эффекты, но миновали годы и эти стихи устарели. В поэзии Давида Самойлова много тонкой иронии.
У него есть поэма, которая называется «Струфиан, недостоверная повесть». Поэма связана с легендой об Александре Первом, но в ней появляются даже инопланетяне. Кстати, на вечере, с которого я начал свой рассказ, поэт получил записку: «Пожалуйста, прочтите поэму Струфиан. И подпись «группа гуманоидов». Давид Самойлов рассмеялся и сказал, что обязательно прочтет, когда они увезут его на летающей тарелке.
Я часто вспоминаю стихотворение, которое называется «Рембо в Париже», но в нем приметы современного мира. Рассказывается, как «шел по улице парень, пил повсюду воду с сиропом, а за парнем шагала лошадь». Стихотворение заканчивается такими словами:
Это странное стихотворение
Посвящается нам с тобою:
Мы с тобой в чудеса не верим,
Оттого их у нас не бывает.
Но сама поэзия Давида Самойлова – это чудо. Время от времени я бормочу про себя его стихи и порой открываю книгу «Залив», на которой стоит автограф поэта.
Анатолий МОВШЕВИЧ
