Это было во дворце «Корунд» в 1976 году. В Горьком и Дзержинске показывали новый кинофильм «Зеркало», и режиссер Андрей Тарковский приехал на встречу со зрителями.
На сцене ничего не было – только маленький столик и стулья. Вскоре появился режиссер и с ним какой-то мужчина. Я сидел близко к сцене и хорошо все видел. Лицо Тарковского меня потрясло! Хорошо помню то ощущение. Я чувствовал на его лице что-то необычное, таких лиц я больше не видел. Можно назвать это печатью гениальности. Сейчас о его уникальном даре знают все, но тогда он был режиссером, который снял очередной кинофильм и просто вышел на сцену провинциального дворца культуры. Он сел на стул. Мужчина, который его сопровождал, стал говорить о нем лестные слова, а Тарковский в это время сидел за крохотным столиком и как-то нервно перебирал пальцами и смотрел по сторонам.
«Зеркало»
Андрей Тарковский подошел к микрофону, сказал, что очень рад видеть полный зал зрителей, и предложил задавать вопросы. Сразу же стали поступать записки. Несколько вопросов касалось кинофильма «Зеркало». Кто-то попросил объяснить кинофильм. Режиссер заметил, что объяснять свой кинофильм он не будет. Но в то же время охотно отвечал на конкретные вопросы. Он сказал, что кинофильм посвящен его матери, рассказал об участии в фильме его отца и добавил, что фильм можно назвать «семейным».
Тарковский подробно остановился на эпизоде, где молодой человек по просьбе женщины почтенного возраста зачитывает отрывок из письма А.С. Пушкина П.Я. Чаадаеву. Напомню, что Чаадаев был великим русским философом и близким другом Пушкина. В 1836 году в журнале «Телескоп» было опубликовано его «философическое» письмо. Публикация вызвала потрясение и восхищение в мыслящей России. Но Николай Первый назвал Чаадаева «сумасшедшим». Прочитав это послание, Пушкин написал теплое и очень глубокое письмо своему другу. Любопытно, что критики, писавшие о кинофильме «Зеркало», почему-то не заметили этот эпизод.
Андрей Тарковский сказал, что отрывок из письма Пушкина Чаадаеву имеет большое значение для понимания кинофильма «Зеркало».
Для меня фильм «Зеркало» стал потрясением. В то время я открыл стихи Арсения Тарковского (отца режиссера). Особенно мне понравились стихотворения «Эвридика» и «Первые свидания». И вдруг в кинофильме «Зеркало» я услышал эти произведения, но они прозвучали в неожиданном для меня контексте.
Образ зеркала привлекал многих художников. Мне вспоминаются стихи и проза Х.Л. Борхеса и кинофильм Жана Кокто «Орфей».
В ленте Андрея Тарковского образ зеркала многомерен. Это воспоминания главного героя, интересно, что мы слышим его голос, но его самого не видим. Мне кажется, что это точно передает своеобразие памяти.
В фильме появляются кадры хроники и рисунки Микеланджело. Первый раз я увидел «Зеркало» более сорока лет назад, но потом смотрел в ином возрасте, и всякий раз открывал что-то новое.
Личное восприятие – основа творчества
Андрей Тарковский развернул записку и прочел: «Кто Ваш любимый писатель, нравится ли Вам Юрий Трифонов?»
Режиссер задумался и, помолчав, сказал, как мне показалось с несколько растерянной улыбкой: «Но почему Юрий Трифонов? Нет, Юрий Трифонов не мой любимый писатель».
Дело в том, что в те годы книги Юрия Трифонова были очень популярны. Кстати, успех писателя был вызван не только художественными достоинствами произведений, но прежде всего крамольными намеками, которые были в его повестях. К сожалению, из-за странно сформулированного вопроса я так и не узнал, кто любимый писатель Андрея Тарковского.
«Коммерческий успех кинофильма влияет на возможность снимать новый фильм?»
Режиссер помолчал, помял в руках записку и ответил: «К счастью, нет. Иначе я снял бы совсем мало фильмов».
Но, видимо, этот вопрос его задел, и Тарковский рассказал, как в пустом кинозале смотрел великий фильм Ингмара Бергмана «Земляничная поляна».
Мне запомнилось, что режиссер с восхищением говорил о фильме Отара Иоселиани «Жил певчий дрозд».
Тарковского спросили, как он относится к творчеству Василия Шукшина.
«Очень хорошо. И потом мы целый год жили с ним в одной комнате». Эта житейская подробность произвела на меня большое впечатление. Как интересен и сложен реальный, а не выдуманный мир. Кстати, почему-то Тарковский, говоря о Шукшине, сделал ударение на первом слоге, и было видно, что он сказал это не случайно.
Неожиданно Тарковского спросили, что он думает о критической статье, вышедшей в горьковской газете о фильме «Зеркало». Впрочем, слово «критическая» не точно передает суть написанного, это был грубый и оскорбительный текст.
Тарковский сказал, что он читал статью, но совершенно ее не понял.
«Ну, допустим, она ругает мой фильм, ладно. Но автор критикует меня за субъективизм. Как произведение искусства можно критиковать за субъективизм, личное восприятие – это основа любого творчества».
Я и сейчас помню, как он это говорит. Казалось бы, очевидные слова, но Тарковский так это произнес, что сказанное прозвучало, как откровение.
Сейчас весь мир признает Андрея Тарковского гением, но в то время в печати появлялись резкие публикации.
В январе 1972 года я был в Москве и первый раз посмотрел кинофильм «Андрей Рублёв».
Я был поражен тем, что, когда сеанс закончился, в зале раздались аплодисменты, такого я прежде не слышал. Потом долго бродил по вечерней столице, осмысливая увиденное, но через несколько дней мне попалась на глаза статья в солидной газете. Публикация называлась «Андрей Рублёв и «Андрей Рублёв». В ней не было даже намека на анализ кинофильма, но зато материал содержал примитивные и безапелляционные выпады.
Режиссеру задали вопрос, кто его любимый поэт.
«Мой любимый поэт Пушкин, но если говорить о двадцатом веке, то это Блок, Пастернак и (Тарковский сделал паузу) мой отец». Последние слова прозвучали очень трогательно.
Стихотворения Арсения Тарковского звучат не только в фильме «Зеркало», но и в «Сталкере», и в «Ностальгии». Интересно, что в фильме «Зеркало» их читает автор, а в других кинофильмах стихи Арсения Тарковского звучат в исполнении героев и читают они их очень просто. Поэзия, как, впрочем, живопись и музыка, становится естественной частью художественного мира кино.
Невоплощенные замыслы
Режиссера спросили о его замыслах и в том числе, не собирается ли он экранизировать роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».
Тарковский задумался и еще раз перечитал записку.
«Думал, но как-то так. Потом я отказался от этого. Не знаю. Не думаю, что этот роман нужно экранизировать». Мне показалось, что в его ответе прозвучало сомнение. Возможно, режиссер еще размышлял.
К сожалению, великий художник не смог и не успел воплотить многое из того, что собирался и надеялся сделать.
В том же 1976 году в журнале «Искусство кино» я прочитал сценарий Андрея Тарковского «Гофманиана». Это было невероятно интересно, но кинофильма по этому сценарию не появилось.
Андрей Тарковский мечтал снять фильм «Мой Достоевский». В одном из интервью он говорил, что задумывал эту картину, как своеобразный диалог с русским классиком.
Но, пожалуй, сильнее остальных Андрея Тарковского привлекало творчество Томаса Манна. Режиссер размышлял о том, чтобы в будущем экранизировать романы «Волшебная гора» и «Доктор Фаустус», но больше всего ему хотелось воплотить на экране эпопею Томаса Манна «Иосиф и его братья».
Я никогда не забуду этот день.
Встреча с Андреем Тарковским продолжалась несколько часов. Видимо, она произвела на режиссера очень приятное впечатление. Он сказал, что не ожидал такого теплого приема и очень удивлен вниманием зрителей.
В конце встречи гость, сопровождавший Андрея Тарковского, прочел последнюю записку, в ней были такие слова: «Спасибо, что Вы есть».
4 апреля исполнилось 90 лет со дня рождения уникального отечественного режиссера.
Анатолий МОВШЕВИЧ. Фото из архива редакции
