Учительская стезя Павла Гурьева


20.05.21 12:00

Известие о революции в России застало Павла Гурьева в Германии. Он мог бы остаться за границей, но вернулся на родину.

Без рубрики

Известие о революции в России застало Павла Гурьева в Германии. Он мог бы остаться за границей, но вернулся на родину. Он мог бы мстить советской власти за отобранную у его родителей фабрику и семейную обитель. Ничто не мешало ему и стать на сторону большевиков, помогать им в борьбе с инакомыслием. Он мог бы выбрать и тихое семейное благополучие. Но Гурьев избрал иное поприще — нести знания детям, прививать им добрые чувства. Павел Александрович этому следовал всю жизнь и за это ему благодарны тысячи жителей Володарска, Желнино и Дзержинска.

Советский Песталоцци

У купца первой гильдии Павла Михайловича Гурьева с самого рождения было слабое зрение, а в старости он и вовсе ослеп. В 1912 году строитель Решетихинской церкви скончался. У его внука Павла тоже обнаружились проблемы со зрением, и чтобы излечить сына от наследственной болезни, хозяин Решетихинской сетевязальной фабрики Александр Павлович Гурьев отправил его к хорошим докторам в Германию. Там же Павел увлекся классической музыкой, стал неплохим пианистом.

В 1919 году Павел вернулся на родину. Фабрику и большой дом у его отца уже отобрали, но родителей власть не трогала. Видимо, потому, что к людям они всегда относились по-доброму. Тем не менее обоих лишили избирательных прав, что влекло за собой лишение продовольственных карточек. В голодные годы эта репрессивная мера для многих стала бедствием.

Гурьевы жили под неослабным надзором. Уму непостижимо, как Павлу удалось поступить в вуз при родителях-фабрикантах?! Так или иначе, а Павел окончил пединститут и стал школьным преподавателем. Все складывалось неплохо, и Павел стал подумывать о женитьбе. Но чем больше думал об этом, тем сильнее укреплялась у него мысль о невозможности создать семью. Молодой учитель боялся, что в случае репрессий вместе с ним пострадает его супруга. Подобных примеров хватало. Родной дядя Павла — Алексей Гурьев — по навету был сослан на Соловки, где и погиб. Вот потому Павел передумал жениться. Всю свою жизнь он посвятил школе.

В первые годы учительства Гурьев работал в средней школе на поселке Свердлова. Уже тогда в городе знали о его чутком отношении к детям, и Павла Александровича уважительно называли советским Песталоцци. Обедать учащиеся школы №1 ходили на поселковую фабрику-кухню. Кормили там детей неважно, вот Павел Александрович и написал об этом заметку в газету. Естественно, педагогическому руководству не понравилась такая инициатива, особенно слова, что на фабрике-кухне «дети смотрят глазами голодных зверят». Это послужило поводом «проработать» Гурьева на августовской учительской конференции 1932 года. Однако резкая критика ничуть не повлияла на его отношение к детям, на постоянную заботу о них, правда, уже в другой школе.

Преподавал сразу несколько предметов

Гурьев вынужден был оставить лучшее в городе учебное заведение и перейти в поселковую школу в Передельново. По городу ходили слухи, что произошло это под давлением НКВД: будто бы «органы» удалили его подальше от секретных Дзержинских заводов, поскольку видели в сыне фабриканта, приехавшем из Германии, потенциального шпиона или диверсанта.

На Сейме отношение коллег к Гурьеву было более теплое и радушное, нежели в Дзержинске, где не каждому хватало смелости общаться с «подозреваемым». В Сеймовской школе Павел Александрович преподавал сразу несколько предметов. Будучи одиноким, он занимался с детьми и после уроков, в летнюю пору исходил с ними всю округу, возил в областной оперный театр, создал школьный хор, ставил музыкальные детские спектакли. К этому времени Гурьев окончил институт иностранных языков и преподавал немецкий язык в том числе. Его рассказы об астрономии, о вселенной возбуждали фантазии детей. Нередко звездные темы сменялись сугубо земными — о цветах и травах. Он объяснял ребятам их свойства, возможность применения в быту.

Походы по лугам, берегам рек и озер чередовались с чтением классической русской литературы. По убедительному настоянию Гурьева к празднованию Нового, 1938 года в школе появился рояль. Теперь перед посещением оперного театра дети усаживались вокруг инструмента, и Павел Александрович знакомил их с содержанием опер, сам наигрывал и исполнял различные арии. Под влиянием Гурьева к классической музыке приобщились многие учителя. По несколько раз в год они выезжали в Москву в Большой театр…

Казалось, Павел Александрович был счастлив. Он любил свою профессию, детей, и эта любовь была взаимной. Однако иногда в его глазах замечалась грусть. Жизнь ставила перед ним такие вопросы, на которые у него — эрудита и интеллектуала — ответов не находилось. Тогда он шел к храму, построенному дедом, и тихо молился. Вероятно, просил у Бога терпения пережить трудные времена, дать сил, чтобы сохранить любовь ко всем близким. А вот к нему далеко не все относились лояльно, в особенности в годы Великой Отечественной войны, когда друзья и коллеги ушли на фронт.

На Сеймовском аэродроме появилась армейская контрразведка — «смерш». И Гурьев из-за происхождения сразу был взят под ее присмотр. Он все чаще оставался один и все сильнее переживал. Это чувствовалось даже по его игре на рояле. Вместо радостных, оптимистических мелодий он исполнял то минорную, то кипучую музыку. Только так и выражал свои чувства, поскольку поделиться страданиями было не с кем. Отца с матерью не стало, у сестры Тамары в Решетихе своих проблем хватало, а другая сестра, жившая в Горьком, добровольцем ушла на фронт. Павел Александрович тоже решил уйти, но не на фронт — с плохим зрением в армию не брали. Он подал заявление о переводе из Сеймовской школы в Желнинскую, но встретил категорическое возражение. Руководство понимало, что может лишиться великолепного педагога, завуча школы. И только неформальная записка, положенная на стол директрисе, помогла получить согласие на перевод. В ней Павел Александрович излил свое душевное состояние: «Отпустите, дайте опомниться от этого кошмара».

В Желнино Гурьев стал работать воспитателем в местном детдоме и завучем в семилетней школе. Здесь он вновь воспрянул духом, стал выходить с детьми на природу, учить их по следам распознавать птиц и зверей. Тогда же он поступил в сельскохозяйственный институт. Но учеба была сопряжена с определенными трудностями. Днем педагог работал, а вечером в поселке отключали свет. Гурьев нашел выход и из этой ситуации. Он садился на велосипед, крутил педали, и велофара посредством динамки освещала ему страницы учебника. После окончания института Павел Александрович стал преподавать еще и биологию. Тогда же он возобновил поездки с детьми в оперный театр.

Однако творческому человеку этого оказалось мало. И Гурьев активизирует поселковую клубную самодеятельность.

Дети чувствовали добрую душу

А после войны Павел Александрович переехал в Дзержинск.

Бывший директор Решетихинской школы Виктор Павлович Ниякий хорошо знал Гурьева, и когда занял ответственный пост в исполкоме, то пригласил Павла Александровича в школу №2. Гурьев поселился в комнатке пристроя к школе. Преподавал немецкий язык, математику, физику, черчение, астрономию, музыку. Он и в учебный процесс всегда вносил что-то новое. Нередко читал детям стихи, пересказывал литературные произведения. А чтобы познакомить учеников с живой немецкой речью, Гурьев ходил с ними к строящейся рядом парковой арке, где работали пленные немцы.

К музыке у Павла Александровича по-прежнему оставалась особая любовь. Он пел, играл на пианино и баяне, организовал известный на весь город хор, в состав которого входили пятьсот человек. Репертуар хора был обширным — от классических произведений до народных и современных песен. У Гурьева появилось много новых друзей, с которыми он совершал велосипедные вылазки на природу, ходил в походы на Керженец и Светлояр.

Увлекался он фотографией и конструированием. Изготовил, например, телескоп, стереофотоаппарат, радиоприемник. В 1957 году Павел Александрович переехал в свой домик на улицу Матросова и насажал вокруг него деревьев различных пород, разбил красивый цветник. На его небольшом участке был даже прудик, возле которого росли подснежники, а в воде — кувшинки.

Павел Александрович выписывал до двадцати наименований журналов. Вычитает что-то любопытное, непременно расскажет об этом друзьям и ученикам.

Для него не было различий между отличниками и слабыми учениками. И дети знали это, чувствовали добрую душу учителя, тянулись к нему, старались подражать. Заметив подобное стремление и музыкальные способности одной из своих учениц, Гурьев не пожалел скопленных денег и приобрел для нее пианино. А когда после выхода на пенсию стал бескорыстно работать в музыкальной школе, то учебу способных учеников оплачивал сам.

Последние годы Павел Александрович жил в доме возле городского драмтеатра. Его квартира была забита журналами, книгами, уникальной коллекцией нот. Там же стоял его рояль. Здоровье ухудшалось, и Гурьев чаще всего оставался в квартире один. В 1990 году он тихо умер. Всю жизнь Павел Александрович был глубоко верующим человеком, хорошо знал православные обряды, чтил и бережно хранил христианские заповеди. Свой архив он завещал Решетихинской церкви.

Лет пятнадцать назад почитатели таланта Павла Александровича через городскую газету поднимали вопрос об установлении на стенах школы №2 памятной доски П.А. Гурьеву. Думается, это актуально и сегодня, дабы сохранить память о выдающемся учителе, имя которого остается достойным примером для молодого поколения.

Вячеслав САФРОНОВ

Оставить комментарий